Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Приезжали тренироваться на нас»: что происходит в самой страшной Белорусской тюрьме». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Другой известный скандал произошел с журналистом, который был арестован из-за своей профессиональной деятельности. Он был подвергнут пыткам и затем осужден по выдуманным обвинениям. Его судебное дело привлекло внимание международных организаций защиты прав человека, и его освобождение стало одним из символов борьбы за свободу слова в стране.
«МЕЖДУ “ЕЩЕ СМЕШНО” И “УЖЕ НЕ СМЕШНО” – ОЧЕНЬ ТОНКАЯ ГРАНЬ»
Влада отправили «по этапу» в Шкловскую ИК-17, где ему предстояло отбыть срок заключения. Этапирование – это, по словам Влада, настоящий ад. Обыски, лай собак, крик конвоиров, а в вагоне, который называют «Столыпин», тесно так, что вдохнуть полной грудью было невозможно. Ехали всю ночь, тесно, неудобно, зеки перекрикиваются, шутят, просят у конвоя кипятка. Поговорка «в тесноте, да не в обиде» приобрела иной смысл. Во время этапирования Влад повредил коленный сустав, который по сей день дает о себе знать частой болью.
Колония, по словам Влада, напоминала скорее старый и очень запущенный советский санаторий, только с заборами, колючей проволокой и вышками по периметру. В небольших зданиях-бараках заключенные жили отрядами по 120 человек.
– Зеки пугают новичков рассказами про «однополую любовь». Я об этом много слышал до того, как сам сел, – рассказывает Влад. – Есть, конечно, шуточки вроде: «мыло уронишь – хана тебе». Но со временем я понял, что все это большая и древняя игра. Зеки просто так развлекаются – шутят, дразнят, провоцируют. Любят они нагнать жути и «накошмарить», чтобы «первоход» боялся их. И нужно просто научиться переводить все это на рельсы хоть плоского, но юмора. Если все воспринимать всерьез – просто съедет крыша.
Юмор становится частью всего, иногда даже грустных событий. Например, прислали с воли письмо: девушка пишет, что бросает. И все сидят и ржут, в том числе и получатель этого письма. Только вот потом внезапно выясняется, что человек жить больше не хочет, если его на воле уже не ждут. Идет и вскрывает тихонько вены где-нибудь в сушилке. Между «еще смешно» и «уже не смешно» – очень тонкая грань.
Это вид ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа (ИУОТ). Порядки в ИУОТ регламентированы главой 8 Уголовно-исполнительного кодекса.
Осужденные живут в корпусах, похожих на общежития. Норма жилой площади на одного, по закону, – не менее 3 кв. метров. Осужденные находятся под надзором и обязаны выполнять правила внутреннего распорядка, при этом платят за проживание, покупают еду за свой счет, сами готовят, стирают и убирают. Все осужденные обязаны работать, часто их направляют на низкоквалифицированный и малооплачиваемый труд. Покидать территорию учреждения можно только с разрешения администрации. При этом осужденным можно пользоваться телефоном и интернетом. Иногда можно получить разрешение выехать домой на несколько дней.
Обед арестанта: чем кормят людей в минском КПЗ
Объясняя менее опытным товарищам, что такое этап, бывалые пассажиры «Столыпина» дают лишь несколько советов. Список рекомендаций невелик и относительно прост. Однако всякий, кто путешествовал таким образом, знает – нет ценнее этих нескольких пунктов:
- брать с собой меньше вещей;
- не есть и не пить сутки перед этапом;
- брать с собой чай, «сушнину» (сухие продукты – сушки, сухари, печенье, галеты и пр.), сигареты;
- не забыть пластиковую бутылку.
Из камеры осужденного вызывают рано – задолго до подъёма, иногда и в четыре утра, иногда около шести. О предполагаемом перемещении предупреждают за несколько часов: «С вещами на выход».
Большинство перемещений в городе конвойная служба старается осуществить максимально рано утром – пока в городах мало людей. Впрочем, часто конвои растягиваются на весь день, особенно в больших городах.
Движение регулярного конвоя организовано «по кругу» – автозак идет от учреждения к учреждению и возвращается на базу в конце, как маршрутное такси. Если учреждений в регионе много, это занимает довольно много времени.
Путь от изолятора до перрона заключённый проводит в спецтранспорте для заключённых – в народе, «автозаке». Обычно это цельнометаллическая «Газель», более крупный «Валдай» или совсем огромный «ГАЗ». Для перевозки большого количества людей или в непростой местности иногда применяют «Камазы».
Железный фургон разделён на секции – «стаканы». Окон, как правило, нет, дверцы зарешёчены. Ящики рассчитаны на одного-трёх пассажиров. Более опасных транспортируют в одиночку, в наручниках. Обитателей «колоний-поселений» возят так – набивают полную секцию и везут. С баулами вдвоём уже тесно, а если ехать далеко – тесно и одному.
Внутри города (особенно такого большого, как Питер или Москва) осуждённых и подследственных тоже этапируют – то есть собирают по всем учреждениям. Машина идёт по кругу, как маршрутное такси. В фургонной клетке можно просидеть весь день. В туалет могут вывести на одной из остановок – и то, только если конвой «нормальный».
Если поездка дальняя, могут выдавать сухой паёк. Несмотря на то, что многие на эти пайки ругаются, есть можно. Суточная пайка (чай, каша, второе (иногда – тефтели), несколько галет и пакетики сахара) обходится государству примерно в 300 рублей – в пять раз дороже, чем еда в учреждении.
Впрочем, на поезд обычно везут сразу – рано утром, до того, как проснутся обычные пассажиры. Вагон подгоняют к крайней платформе. Машина подъезжает почти вплотную – дверь в дверь. Осуждённых и подследственных выгоняют из машины и загоняют в вагон – как скот.
Иногда (особо опасных) через ряд кинологов с собаками, могут и поколотить. Это момент устрашения и попытка поломать, никакого смысла в этом действии нет. Убежать некуда. При попытке могут и пристрелить.
По отзывам наших подопечных, особой жестокостью отличается Вологодский конвой.
С вещами через вагон протиснуться непросто. Как непросто и уместиться в тесном «стакане» автозака, без ступенек выпрыгнуть из высокого фургона – падать нельзя, можно получить дубинкой. Баулы вообще мешают. Вот почему на этап не советуют брать много. Опытные сидельцы собирают весь свой нехитрый скарб в спортивную сумку – с ней хоть как-то можно путешествовать через турфирму под названием ФСИН.
При передаче человека от конвоя к конвою сверяют заключённых с личными делами, нужно безошибочно назвать свои данные – имя, дату рождения, статьи обвинения, каким судом осуждён, срок, даты начала и конца срока. Вообще, называть все эти «реквизиты» сидельцам приходится довольно часто – буквально чуть что.
За последние мои личные три-четыре судимости я решил отучиться на водителя. Повторно получить права. А у меня статья была 166, часть 2. Мне директор училища сказал, что таких как я, т.е. по моей статье, у них не учат на водителя. Если хочешь, пожалуйста, на тракториста, трелевочника, вальщика и т.д. Т.е. связанное все с трактором. Ну, думаю, на тракторе я ездил спокойно по юности, лет в 13-15. До 16-ти лет я спокойно заворачивал на «семьдесятпятке», а это та же «полстопятка» или та же «тэшка». Все одинаково, все идентично. И я ему сказал, ладно, хорошо. И вот, пожалуйста, повторно, можно сказать, приобрел профессию – тракторист трелевочник широкого профиля. Т.е. в зоне можно много разных профессий получить, было бы желание.
И еще. Если нет у вас полного школьного обучения, вас могут принудиловкой отправить на обучение. И не отвертитесь. Сами себе внушите, зачем вам ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ за то, что не хотите 7, 8, 9 класс заканчивать в колонии. А у вас срок 8 или 5 лет. Да хоть «трешка». Три года гнить в ШИЗО вообще ни к чему, когда можно ходить спокойно в 7 классе полгода, в 8-м так же. Вам образование, хоть троечное, но по-любому поставят, и все нормально будет. Конечно же, лучше учиться на воле, если есть возможность выбирать.
Самыми неуважаемыми считаются профессии, связанные с полицией в любых проявлениях, следствием, прокуратурой. Блатные и сотрудники МВД, так сказать, естественные враги. Сотрудник полиции вряд ли прожил бы долго на обычной зоне: избить или даже убить «мусора» считается чуть ли не героизмом. Именно поэтому они отбывают наказание на особых, «красных» зонах, где сидят только сотрудники силовых структур.
На данный момент в РФ насчитывается порядка десятка «красных» зон с различными режимами. Там содержатся бывшие сотрудники МВД, внутренних войск, ФСИН, прокуратуры, налоговой полиции, таможенных служб, МЧС и так далее.
Меньше всего в местах не столь отдаленных, естественно, судей. Согласно правилам корпоративной этики, «своих» сажают крайне редко. А дела с их участием в качестве обвиняемых никогда не становятся достоянием широкой общественности.
Даже месячный эпизод службы в милиции в глубокой молодости автоматически делает человека «красным». Его обязательно направляют в соответствующую зону, где сидят ему подобные. Там отсутствуют какие-либо воровские понятия, в том числе об уважаемых или презираемых профессиях.
Основные нововведения, которые вступили в силу вместе с Приказом No 44689 от 14.12.2016:
- Первые блюда, такие как супы, в обязательном порядке готовят на вываренных мясном и рыбном бульонах. Еду подают обязательно подогретой. Меню более разнообразное, блюда из однотипных продуктов в течение дня не должны повторяться. Прописано количество блюд и число калорий, которые люди получают с пищей.
Так, суточный калораж для мужчины колеблется в пределах 2600-3000 ккал. - Дополнительно в тексте документа прописаны технологические таблицы, указывающие на правила обработки мясных продуктов, рекомендации для летнего и зимнего меню, советы по улучшению вкусовых качеств блюд.
- В документе также прописан регламент, согласно которому должны действовать как администрация мест лишения свободы, которая занимается вопросами поставок продуктов, так и повара, занимающиеся раскладкой продуктов на неделю и формированием состава ежедневного меню.
Существуют специальные нормы, регламентирующие питание в СИЗО, тюрьмах и зонах. Они утверждены Постановлением Правительства РФ от 11 апреля 2005 года № 205, однако с тех пор существенно изменились.
Согласно существующим нормативам и Порядку организации питания осужденных, подозреваемых и обвиняемых, содержащихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, утвержденному Приказом ФСИН от 2 сентября 2016 г. N 696, каждый осужденный должен получать полноценное трехразовое питание за государственный счет. Если организовать полноценное питание не представляется возможным (например, на этапе), заключенным выдают эквивалентный сухпай.
Аналогичные нормативы для СИЗО устанавливаются Приказами Минюста 17.09.2018 N 189 и от 24 сентября 2022 г. N 217.
В нормативных документах четко прописано, сколько и каких продуктов должен получать осужденный в день. Нормы эти не так уж и малы: например, взрослый мужчина, помещенный в ИУ, должен съедать в день не менее:
- 90 г мяса,
- 100 г рыбы,
- 550 г картофеля,
- 250 г других овощей,
- 550 г черного и белого хлеба.
Виновные в ДТП сидят в Горках, или репортаж из колонии-поселения
/ 20-11-2012 / 11 536
На «химии» в Горках Могилевской области отбывают наказания водители, по вине которых погибли люди.
Все чаще мелькают в СМИ сообщения о ДТП со смертельным исходом. Около 1000 человек погибло или было ранено на дорогах страны только в этом году. Журналист «Республики» Елена Мисник выяснила, где отбывают срок люди, виновные в смертельных ДТП, что происходит с виновниками аварий, и как после этого меняется их жизнь.
Без охраны, но под надзором
Отправляюсь в Могилевскую область, в Горки. Именно здесь, в исправительной колонии-поселении № 16, отбывают наказание водители, виновные в гибели людей. Мне сказали, что учреждение находится в центре города. Но, признаюсь, без посторонней помощи едва ли бы его нашла. Поскольку трехэтажное здание с видом на площадь и парк сельхозакадемии никак не вяжется с моими представлениями о режимном объекте. Светлые стены, пластиковые козырьки и стеклопакеты ассоциируются скорее с общежитием. Ясность вносит лишь вывеска «Исправительная колония-поселение № 16».
За входной дверью — КПП и проверка документов. За забором никаких солдат с автоматами, собак и колючей проволоки. В беседке курят двое мужчин. Мимо меня не спеша проходят еще трое. Как-то чересчур вольготно и, как мне показалось, несерьезно. А как же наказание? Неужели здесь можно делать все, что хочешь?
— Нет. Только то, что не противоречит правилам внутреннего распорядка, — разуверил меня Николай Тишкевич, заместитель начальника ИКП № 16. — Да, они содержатся без охраны, но под надзором. И знают, что любой проступок повлечет наказание — от запрета выходить в город до перевода в исправительную колонию. Поверьте, никому этого не хочется.
«Жена погибшего меня простила»
Поднимаюсь на второй этаж. Вместо камер с железными засовами и глазками — обычные комнаты, рассчитанные на 7—8 человек. В одной из них меня встречает Анатолий. От студенческого жилье отличается разве что двухъярусными кроватями с панцирной сеткой. Все остальное — как в обычной жизни. Светлые обои, тумбочки, стол, стулья, телевизор, шкаф для одежды, холодильник. Даже цветы на подоконнике. Я удивлена.
— Телевизор смотреть не запрещено, они у нас почти во всех комнатах, — перехватывает мой взгляд мужчина. — Еще можно пользоваться мобильными телефонами, главное, чтобы они были без фотоаппарата и видеокамеры, без наворотов. Без холодильника тоже никак. Мы ведь сами покупаем продукты и готовим.
Передачи — необходимы
Передачи в гродненской тюрьме принимают часто [ежедневно, кроме воскресенья и понедельника — прим. Hrodna.life]. Мне передавали раз в неделю, кому-то приходит два раза в неделю. Лимит — 30 кг в месяц. Передавать могут все, не только родственники. Могут потребовать паспорт.
Важно, чтобы передачи приходили, иначе ты будешь тратить энергии больше, чем потребляешь с тюремной едой. Дают жидкую кашу, тушеную капусту. Суп, с одной средней картошиной, иногда недоваренной, и лавровым листом, наливают на треть тарелочки. На «киче» наливают больше — там, кроме тюремной, другой еды нет. Как-то была какая-то проверка — кидали куски мяса. Обычно вместо него — куриные кости, волокна. Калорий не хватает. Сокамерники договариваются, кому что будут передавать. Когда заканчивается лимит по весу на тех, у кого есть, кому передать, заказывают передачи на тех, кому передать некому.
Перед тем как отправиться по этапу жестокие преступники попадают в следственный изолятор город Минска, который в народе получил наименование «Американта». Это место известно тем, что сотрудники правоохранительных органов здесь устраивают пытки для того чтобы сломить подсудимого и заставить его признать свою вину.
В «Американту» на работу не попадают те люди, в которых присутствует жалость и сочувствие. Каждый надзиратель получает от пыток и унижений удовольствие, для нового заключенного они продумывают целый сценарий, как именно на него будут воздействовать.
Из развлечений для подсудимых здесь предоставлены ежедневные 2-х часовые прогулки, от которых при желании они вправе отказаться радио и чтение книг из местной библиотеки. Обязательно они должны регулярно посещать лекции по правовым тематикам.
Виновные в ДТП сидят в Горках, или репортаж из колонии-поселения
/ 20-11-2012 / 11 536
На «химии» в Горках Могилевской области отбывают наказания водители, по вине которых погибли люди.
Все чаще мелькают в СМИ сообщения о ДТП со смертельным исходом. Около 1000 человек погибло или было ранено на дорогах страны только в этом году. Журналист «Республики» Елена Мисник выяснила, где отбывают срок люди, виновные в смертельных ДТП, что происходит с виновниками аварий, и как после этого меняется их жизнь.
Без охраны, но под надзором
Отправляюсь в Могилевскую область, в Горки. Именно здесь, в исправительной колонии-поселении № 16, отбывают наказание водители, виновные в гибели людей. Мне сказали, что учреждение находится в центре города. Но, признаюсь, без посторонней помощи едва ли бы его нашла. Поскольку трехэтажное здание с видом на площадь и парк сельхозакадемии никак не вяжется с моими представлениями о режимном объекте. Светлые стены, пластиковые козырьки и стеклопакеты ассоциируются скорее с общежитием. Ясность вносит лишь вывеска «Исправительная колония-поселение № 16».
За входной дверью — КПП и проверка документов. За забором никаких солдат с автоматами, собак и колючей проволоки. В беседке курят двое мужчин. Мимо меня не спеша проходят еще трое. Как-то чересчур вольготно и, как мне показалось, несерьезно. А как же наказание? Неужели здесь можно делать все, что хочешь?
— Нет. Только то, что не противоречит правилам внутреннего распорядка, — разуверил меня Николай Тишкевич, заместитель начальника ИКП № 16. — Да, они содержатся без охраны, но под надзором. И знают, что любой проступок повлечет наказание — от запрета выходить в город до перевода в исправительную колонию. Поверьте, никому этого не хочется.
«Жена погибшего меня простила»
Поднимаюсь на второй этаж. Вместо камер с железными засовами и глазками — обычные комнаты, рассчитанные на 7—8 человек. В одной из них меня встречает Анатолий. От студенческого жилье отличается разве что двухъярусными кроватями с панцирной сеткой. Все остальное — как в обычной жизни. Светлые обои, тумбочки, стол, стулья, телевизор, шкаф для одежды, холодильник. Даже цветы на подоконнике. Я удивлена.
— Телевизор смотреть не запрещено, они у нас почти во всех комнатах, — перехватывает мой взгляд мужчина. — Еще можно пользоваться мобильными телефонами, главное, чтобы они были без фотоаппарата и видеокамеры, без наворотов. Без холодильника тоже никак. Мы ведь сами покупаем продукты и готовим.
Посвящая меня в бытовые нюансы, Анатолий выглядит спокойно. Но как только я завожу разговор о ДТП, заметно сникает…
— На моей совести двое погибших, — начинает свой рассказ. — Я профессиональный водитель, работал в СПК. В день аварии вместе с механиком нашего хозяйства возвращались из командировки на служебной «Волге». Погода была хорошая. Так хотелось поскорее домой попасть. А тут перед нами «КамАЗ»: полоса одна, ни вперед, ни назад. Только я пошел на обгон — навстречу «Ауди-100». Думал, проскочу, но не успел завершить маневр… Сильный удар. Несколько секунд, как в бреду. Поворачиваю голову, смотрю на своего пассажира, и мне кажется, что это дурной сон. В салоне кровь, механик хрипит. Эта картина до сих пор стоит перед глазами… Во второй машине погиб пассажир, а у водителя множественные переломы, сотрясение мозга, еще какие-то травмы. Приехали сотрудники ГАИ. Потом СИЗО, суд и приговор — пять лет «химии». Три из них я уже отсидел.
Почему попал в колонию-поселение? Потому что до этого ни разу не привлекался, семейный, алкоголя в крови не обнаружено. Анатолий до сих пор благодарит Бога за то, что семья от него не отвернулась. Жена и двое детей-студентов ждут дома. Супруга погибшего механика (они вместе работали в хозяйстве) его простила. Предъявленный родственниками иск погасило руководство СПК. Теперь нужно отдавать долги. Из своей зарплаты слесаря в 3—3,5 миллиона Анатолий каждый месяц отдает половину. Из 50 миллионов рублей 28 уже выплатил.
— Что я чувствую? Вину. Перед теми, кто из-за меня потерял своих близких. Поверьте, я думаю о них очень часто. Перед своими детьми, которые три последних года живут без меня. Они уже и школу закончили, а я ни на одном выпускном не был. Перед женой, которая одна тянет домашнее хозяйство, ведь мы в деревне живем. У меня были совсем другие планы в этой жизни. Но случай, как видите, внес свои жестокие коррективы.
26 тонн смерти
Анатолий собирается на работу, а я жду его соседа. Поговорить со мной мужчина согласился, но попросил не называть настоящего имени. Николай, назову его так, вернулся с первой смены. В сером пуховике и простой кепке, которые можно купить на любом рынке. Гражданскую одежду здесь носить не запрещается.
— Если бы пришлось носить тюремную робу, с ума можно было бы сойти. Поверьте, и так на душе тошно, — рассказывает, глядя в пол, мужчина. — В июле прошлого года на трассе под Гомелем по моей вине погибли 5 человек. Я был на рабочем МАЗе. Впереди плелась телега, которую я решил объехать. Пошел на обгон, принял влево. А там — «Рено». Я по тормозам, но разве МАЗ остановишь сразу? Представьте, 26-тонная махина на мокрой от дождя дороге. Мы сошлись лоб в лоб. Не успел опомниться, как легковушку расплющило. Говорят, молодые люди погибли на месте. Такой силы был удар. Конечно, виноват. Если бы тогда не пошел на обгон, если бы раньше заметил легковушку, если бы не дождь… Сколько уже раз прокручивал заново этот день. Что толку сейчас об этом говорить. Пройдет время, может, все позабудется.
Николаю дали пять лет, год сняли по амнистии. На пять лет лишили прав. Сядет ли после освобождения за руль? Да. Он ведь водитель и этим зарабатывает себе на жизнь. Права будет стараться вернуть пораньше. По ходатайству нанимателя суд имеет право снять ограничение раньше.
Своим экспертным мнением с Onliner поделился Андрей Бондаренко, руководитель информационного учреждения «Нью платформ инновейшн», которое занимается юридической и просветительской помощью заключенным:
— Выходя на свободу после заключения, человек ощущает себя абсолютно оторванным от общества, поскольку за это время и цивилизация, и само общество шагнули далеко вперед. Он многого не понимает. Часто бывает, что люди просто не знают, что такое соцсети, например. Не знают общепринятых, уже устоявшихся норм. Человеку приходится все делать самому. А общество не готово воспринимать таких людей как полноценных граждан, пытается их отторгать. Это проявляется и при приеме на работу, и в социальных связях. Любой осужденный, какого бы уровня он ни был, чем бы раньше ни занимался, какой социальный статус бы ни имел, первое время все равно остается один. Его не принимают друзья (у них уже разные ценности), как правило, не до конца принимает семья, у него нет стабильной работы, он постоянно от кого-то зависит… Поэтому тема одиночества становится особенно актуальной. Если человек внутренне сильный и в состоянии преодолеть сложности, то он имеет шанс самореализоваться. При условии, что у него еще остались друзья, помощь и поддержка. Если же, наоборот, всего этого нет и человек не в состоянии преодолевать сложности, то он начинает потихонечку деградировать и в конечном счете возвращается обратно туда, откуда вышел.
Решение в этой ситуации существует. В цивилизованных странах это ресоциализация осужденных, причем этот процесс должен начинаться не после освобождения, а еще во время нахождения в местах лишения свободы. Де-юре наше законодательство предусматривает такую возможность. Но на самом деле де-факто мы сталкиваемся с тем, что те люди, которые призваны исправлять осужденных, к этому не готовы, не имеют соответствующего образования и видения существующей проблемы. Самой политики ресоциализации заключенных в государстве не существует. На практике нет четко прописанных механизмов. В результате все скатывается к банальным галочным мерам вроде стенгазеты, учебы на электросварщика или водителя трактора. На самом же деле того, что необходимо заключенному (умение работать с компьютером, возможность получать высшее образование, встречаться с общественными представителями), в нашей пенитенциарной системе не существует. Хотя многие развитые страны, как я уже говорил, сделали огромный шаг вперед: заключенный, находясь в местах лишения свободы, имеет практически такой же доступ к основным благам общества, как и обычный человек. Единственное, что отличает заключенного, — это отсутствие свободы. Он находится в местах лишения свободы, но у него есть интернет, телевидение, возможность по несколько раз в месяц встречаться с родственниками, доступ к общественным организациям и так далее.
В качестве примера могу привести Швецию. Там любой заключенный может развиваться в том направлении, в котором пожелает: стать художником, писателем, получить высшее образование. А в нашей пенитенциарной системе законодательство сегодня только рассматривает возможность получения высшего образования в местах лишения свободы. У нас сейчас даже нет такой элементарной вещи, как получение заочного высшего образования. Если бы процесс ресоциализации был запущен, то изменилось бы и отношение к заключенным. На свободу выходили бы не «закоренелые преступники», которые давным-давно все забыли и не знают, что такое обычная человеческая жизнь, а нормальные, цивилизованные, образованные люди, готовые изменить свою жизнь и обладающие определенными навыками. Вопрос лишь в том, готов ли Департамент исполнения наказаний сделать шаг навстречу.
Правозащитник: «Права заключенного нарушает не сама «химия», а реализация этого наказания»
«Если говорить в целом, ограничение свободы с направлением в учреждение или без направления — это иногда хорошая альтернатива лишению свободы. Но мы, беларусские правозащитники, ограничение свободы с направлением в учреждение открытого типа расцениваем как лишение свободы. Потому что человек все равно находится в том месте, которое не может покинуть, на него налагаются определенные ограничения», – объясняет Reform.by юрист лишенного регистрации правозащитного центра «Весна» Павел Сапелко.
Ограничение свободы как вид наказания, отмечает он, есть и в европейских странах. Например, в Чехии люди живут в общежитии с хорошими условиями, а работают в примыкающем к исправительному учреждению доме престарелых. В России «химия» называется принудительными работами, у них такой вид наказания заработал с 2014 года.
«Так что само по себе ограничение свободы в ИУОТ как вид наказания не нарушает права заключенного – нарушает права реализация этого самого наказания. Например, осужденному часто несправедливо оплачивается работа, также часто работы поручаются явно не соответствующие способностям и возможностям человека. Иногда это просто унижающая работа.
Самая нелепая ситуация, связанная с ограничением свободы — это то, что администрация исправительного учреждения берет осужденного за руку и ведет к нанимателю, тем самым принуждая к труду. Отказаться от работы осужденный не может, потому что автоматически становится нарушителем.
«Мы 15 лет готовим для изолятора, никто не жаловался»
«ПабЕда» находится недалеко от станции метро «Петровщина», в одном комплексе зданий с универсамом «Волгоград». Принадлежит кафе компании «Ажына».
В здании, где живет основная часть осужденных, расположены комнаты с двухъярусными кроватями. Помещения довольно тесные, а некоторые из них рассчитаны на 26 человек. Зато местной медсанчасти могут позавидовать некоторые районные поликлиники. Здесь располагаются кабинеты флюорографии и рентгена, клиническая лаборатория. Также имеется стационар.
Меню в столовой колонии нехитрое: на завтрак — хлеб, чай и каша, на обед — суп и макароны, на ужин — каша и пареная репа. Однако начальник колонии уверяет, что блюда в столовой не могут повторяться чаще чем 2 раза в неделю, в рационе иногда присутствуют мясные или рыбные блюда. При этом меню разделено на своеобразные нормы питания. К примеру, тем, чья работа связана с тяжелым физическим трудом, положена порция побольше. Особое питание получают пациенты медсанчасти или осужденные, которым врачом назначена специальная диета.
Сделанные в тюрьме веревки с «крысами», шнурки, вставленные в обувь, надзиратели не забирают. Если найдут просто лежащие веревки — заберут. Раньше их делали из трикотажных свитеров, которые расплетали на пряжу и свивали. Сейчас — из полипропиленовых пакетов, в которых передают передачи. Вес пакетов в передачах не учитывается. Из одного пакета выходит четыре метра веревки. Его разрезают, чтобы получилось длинное полотно. Потом скручивают с двух краев в трубочку, перекручивают ее вокруг своей оси, привязывают к чему-то и вытягивают, удлиняя и уплотняя полимер, закручивают больше. Веревки нужны постоянно — для «крысы», сушки белья, шнурков.
«ОНИ ЖИВУТ В ТЮРЬМЕ КАК В АДУ, ИХ ЗА ЛЮДЕЙ УЖЕ НЕ ДЕРЖАТ»
Мысль о переходе в общую камеру заставляла Влада нервничать больше всего. В «транзитной» сокамерники успокоили, сказали, что ничего страшного в этом нет, и рассказали, как себя вести, чтобы «не накосячить».
– Объяснили, к каким вопросам нужно быть готовым, с кем стоит поговорить сначала, а с кем, наоборот, не стоит общаться в принципе, дабы не накликать беды на свою голову. Когда я все это слушал, мне, честно говоря, не верилось, что это все по-настоящему – так абсурдно и непонятно звучало.
Влад сделал, как ему советовали: подошел к осужденному, который смотрел за камерой, представился, рассказал свою историю. На все вопросы отвечал как по шаблону. Смотрящий посмотрел на него и с ухмылкой сказал: «Ну, вижу, подготовился». Тогда «смотрящий» познакомил Влада еще с несколькими людьми в камере. Он же и объяснил некоторые правила, по которым в маленькой камере примерно 5 на 6 метров проживало почти 30 осужденных.
Сонник – Тюрьма, заточение
Нахождение в ловушке является интересным событием во сне. В то время как для некоторых это причина беспокойства, положительной стороной заточения можно назвать его относительную уединенность и защищенность от угроз враждебного мира, находящегося по ту сторону стен. Как правило, аспект безопасности игнорируется под влиянием нашей одержимости свободой. Сновидение о пребывании в ловушке содержит намек на самоанализ, как гласит старая пословица: “Куда бы ты ни шел, возьми с собой себя”. Применительно к снам неспособность совершить побег может указывать на неспособность достичь чего-то, что является особо желанным в жизни. При толковании такого сновидения полезно исходить из идей ЮНГА, изложенных в его теории о первичной ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ. Заточение может быть истолковано либо как отсутствие выбора, либо как его избыток. Отсутствие выбора очевидно в случае нахождения спящего в однокомнатной камере, избыток выбора – это многокомнатный особняк без выходов. Еще один вариант: куда бы вы не шли, вы не можете найти выход. Такой сон может говорить о том, что при множестве вариантов среди них нет единственно эффективного для достижения тех новых свобод и возможностей, к которым вы стремитесь. Путь к выходу из заключения часто закодирован в личностях тех, кто вас пленил, или месте расположения темницы. Для более точного толкования сна попытайтесь найти знакомые черты в ваших охранниках, оформлении дома, а также причину вашего желания совершить побег. Возможно, вы чувствуете дискомфорт от нежелания выполнять приказы других или ощущаете наличие реальной угрозы в стенах тюрьмы, особняка, здания-ловушки? Некоторые здания-ловушки служат для безопасности, другие – для наказания. В каком находитесь вы в вашем сновидении? Проснувшись, какие вы испытываете ощущения в отношении места, которое во сне служило вам безопасным укрытием и не содержало ничего таинственного?
— Вопросы у них были довольно ординарные и понятные для меня лично. Спрашивали, где находятся схроны оружия, какие задачи были поставлены в республике Беларусь. Говорили, что у них есть разнарядка — 15 человек посадить, а всех остальных отпустить.
После этого, в моем случае, принесли телефон и показывали, что мои друзья начали давать показания, что мы причастны к некоторым оппозиционерам в Республике Беларусь и требовать сознаться. Я ответил, что эти фамилии впервые слышу. Мне сказали, что я вру и буду отправлен в тюрьму, предложив подумать еще.
Я рассказал, что меня позвал мой друг, которому я доверяю, и я не сомневаюсь, что он меня позовет ехать дальше — мы надеялись ехать куда-то гораздо дальше, чем Беларусь. Я назвал фамилию имя отчество друга и сказал, что все вопросы к нему. После этого меня отпустили и начали допрос моего друга.
— После этого нас собрали в одном помещении, где мы встретились с сыном Лукашенко и начальником Генштаба Службы безопасности Белоруссии. Товарищ Лукашенко заявил, что так как не приехал Генпрокурор РФ и Генпрокурор Украины, главой Республики Беларусь было принято решение вернуть вас на Родину. Затем прошли еще кое-какие формальности и мы подписали документы об освобождении. Дальше все задержанные граждане РФ, кроме одного, сели в автобус и в сопровождении, как мы поняли, сотрудников КГБ пересекли границу.
Уже на российской границе нас встретили сотрудники ФСБ, поприветствовали и сказали, что нам придется пройти двухнедельный карантин. Мы отправились в подмосковный санаторий, где проходили карантин. Несколько человек отправились в больницу, чтобы снимать побои.
И вот мы поехали куда-то. Куда — я еще тогда не знал. Но как потом выяснилось, это было Московское РУВД, 16 часов в котором окажутся для всех нас адом. Ехали минут 20–30.
Как только остановились, раздался крик стоявших на улице омоновцев в бронежилетах: «Лицом в землю!!!»
В наш автозак влетели несколько силовиков, нам загнули руки за спину так, что идти было практически невозможно.
Парня передо мной специально головой о дверной косяк входа в РУВД ударили. Он закричал от боли. В ответ на это его начали бить по голове и орать: «Заткнись, сука!» Первый раз меня ударили, именно когда выводили из автозака, я просто недостаточно низко нагнулся и получил удар рукой по голове, а потом коленом в лицо.
В здании РУВД нас сначала завели в какое-то помещение на четвертом этаже.
Люди там лежали прямо на полу живым ковром, и нам пришлось идти прямо по ним. Мне было очень неудобно, что я все-таки наступил кому-то на руку, но я совсем не видел, куда шел, потому что голова была наклонена сильно в пол. «Все на пол, лицом вниз», — орали нам. А я понимаю, что лечь некуда, кругом в лужах крови лежат люди.
Мне удалось найти место и лечь не на людей, вторым слоем, а рядом. Лежать можно было только на животе лицом вниз. Опять мне повезло, что на мне была медицинская маска, она мне скрасила впечатление от грязного пола, в который пришлось уткнуться носом. Парень рядом со мной, устраиваясь поудобнее, случайно повернул голову в сторону и тут же получил пинок в лицо армейским берцем.
Про утечку личных данных и спецслужбы Украины
— Наши паспорта, личные данные, фотографии, переписки в соцсетях и так далее утекли в сеть. Нам посоветовали сменить паспортные данные. Впоследствии это не поможет. Все равно, ради личной безопасности и безопасности наших семей это нужно будет сделать. Украинские спецслужбы будут пытаться вытащить нас на территорию Украины. Пока сотрудники ФСБ пресекают эти попытки заблаговременно. Мы все этому свидетели. Я думаю, сейчас в нашей сфере деятельности будет сложно куда-то устроиться из-за того, что наши лица и личные данные показали по всем федеральным каналам в Республике Беларусь, Украине и России. Теперь любая камера с функцией распознавания лиц нас опознает. Как нас называют ЧОПовцы, ЧВКашники, мы ребята, которые организуют охрану объектов, что-то защищают — мы не убиваем, а защищаем.
За стадионом – жилые бараки (8). Три здания. В конце их ряда, ближе к промзоне (10), – библиотека и банный комплекс (9).
Бараки друг от друга отгорожены забором, чтобы не общаться! В каждом – четыре отряда. Александр Кнырович говорит, что жил в самом новом бараке, где располагались отряды 1, 8, 9, 10. Заходим внутрь.
Общий коридор. С одной стороны – четыре спальных помещения, каждое на 36 человек. С другой – два туалета, два умывальника, «ленинская комната», где могут присесть («ох, сленг никуда не девается, не могу сказать «сесть», – смеется Кнырович) до 140 человек – с большим телевизором. Там же – чаевая, камера хранения, гардеробная и сушилка.
«Если про спальни, то это двухъярусные кровати. И знаете, это не так тесно, как в купе поезда. На каждые две кровати – одна тумбочка. Посреди спальни – стол. С точки зрения качества, представьте себе отремонтированную районную поликлинику, – это примерно так. Все дешево и чистенько. И нет более чистого помещения на Земле, чем такая спальня», – утверждает Александр Кнырович.
И еще: там большие окна. Зарешеченные, но «интеллигентно». С одной стороны можно смотреть на психушку и на Витебск вдалеке. С другой – на церковь и зеленую зону.
Стены в спальнях – бежевого цвета.
Как продвинуть сайт в Google?
Для раскрутки в поисковой системе Google на сегодняшний день актуальными и действенными считаются два способа – рекламные блоки и работа с органической выдачей.
Использование поисковой рекламы удобно тем, что можно получить первые результаты гораздо быстрее, чем ожидать постепенный рост позиций. Усилий и времени, потраченных на запуск и настройку рекламы, уходит намного меньше, чем на оптимизацию. При выборе этого метода важно помнить, что за каждый осуществленный переход на веб-ресурс из выдачи в рекламе придется вносить оплату. Как только рекламная кампания прекращает свое действие, то полностью пропадает из всех блоков, появлявшихся в выдаче. Поэтому гарантировать сохранение высокой посещаемости сайта невозможно.
Более затратным инструментом (как по времени, так и по усилиям) считается органический поиск. Это связано с тем, что в первую очередь нужно заниматься созданием контента и систематическим увеличением ссылочной массы. Получение трафика из поиска бесплатное. Кроме того, на протяжении длительного времени будут сохраняться высокие позиции в поисковике даже тогда, когда работа по продвижению заканчивается.
Поэтому для долгосрочной перспективы рекомендуется применять такой эффективный метод, как СЕО-оптимизация, с участием профессионалов. Для самостоятельных усилий нужны знания, навыки и опыт. Дилетанты также не всегда способны качественно раскрутить ресурс.
Новая система питания для белорусских тюрем
При развале СССР, когда в стране был дефицит продуктов, отбывающие срок в колониях, по-разному описывают ситуацию. Говорят, в некоторых колониях в те времена завхоз, т.е. старший дневальный получал хлеб, приносил в барак и раздавал. Я могу рассказать случай совсем другой. Отряд шел, само собой, по времени обедать. Старший дневальный, т.е. завхоз, становился на окошко, где хлеборез выдавал хлеб. Биржевикам выдавали полбуханки и в довесок ¼ буханки. У диетчиков другая норма была. У тех, кто не работал, находясь в жилзоне, была пайка полбуханки хлеба на сутки, хотите верьте, хотите нет. Проходишь столовую, т.е. зал пищевой. Там стояло два повара или раздатчики, не имеет значения. За ними сидела администрация, т.е. контроллер обыкновенный. Ему вообще без разницы, кто ты: рабочая у тебя бригада, нерабочая. Но, если он тебя в лицо знает, и ты не в рабочей бригаде, а раздатчику доказываешь, что ты из рабочей, то получишь ровно то, что тебе положено.